Заурановый мир
Летом 1957 г. интернациональная группа учёных в Нобелевском физическом институте Стокгольма произвела обстрел ионами углерода-13 мишени из изотопов кюрия. Эксперимент был очень сложный, но, как казалось, удачный. В небе над зданием газеты «Нью-Йорк таймc» поздней ночью вспыхнули гигантские пляшущие буквы: «Открыт элемент 102! Он назван нобелием!»
Когда же эксперимент стокгольмской группы был повторен физиками Института атомной энергии имени Курчатова в Москве и радиационной лаборатории в Беркли, то выяснилось, что концы с концами не сходятся. Явно не совпадал и сильно различался период полураспада новообразованного элемента. Да и у стокгольмских физиков зарегистрированный полураспад составлял 10 минут, а по их же расчёту он не должен был превышать 10 секунд.
Взрыв циклотрона в Беркли уничтожил запас ценнейшего исходного материала для синтеза и нанёс сильнейший психологический удар исследователям. Лишь через несколько лет учёные в Беркли, разработав самые тщательные меры предосторожности, решились продолжать эксперименты. Препятствия возникали на каждом шагу. Учёные «прошли пока мимо» злополучного 102-го и сделали попытку синтезировать 103-й элемент.
Весной 1961 г. они обстреляли калифорний ионами бора и зарегистрировали рождение элемента, который нарекли лоуренсием. Он имел период полураспада всего 8 секунд.
В таблице элементов вновь образовался пробел, но уже в заурановой её части. Физики довольно зло шутили, что от нобелия осталось только «но», что по-английски означает «нет».
В конечном итоге после долгих и трудных экспериментов усилиями советских физиков, с одной стороны, и американских — с другой, синтез 102-го элемента был осуществлён, и все неясности, сбивавшие до этого с толку, разрешились.
Группу актиноидов, по расчётам физиков, должен был завершить 103-й элемент. Его назвали лоуренсием. На очереди стал вопрос о дальнейшем продвижении, о 104-м элементе, по поводу которого Глен Сиборг, глава американских физиков-заурановиков, сказал, что он «может быть, окажется наиболее интересным из трансурановых элементов». Где найдётся ему место в таблице, каковы будут химические свойства — этого учёные ещё не представляли себе. Он мог принести много неожиданностей и потому, конечно, стал элементом «таинственным и манящим».