Химия смерти

Я присоединился к поискам сразу после вечернего приема. Мозговым центром всего мероприятия служил полицейский автофургон, поставленный в самом конце дороги, у леса, где Маркус Меткалф нашел секундомер своей жены. Здесь уже начиналась окраина поселка, и машины на четверть мили запрудили дорогу, уткнувшись в живые изгороди по обеим сторонам. Некоторые из жителей пришли сами, по зову сердца, хотя большинство привлек сюда переполох. Толклась рядом и кучка журналистов, правда, пока только местных. В тот момент общенациональные издания еще не успели подхватить эту историю или, быть может, просто считали, что убийство одной женщины и похищение другой не такая и новость. Вскоре все изменится, но сейчас Манхэм мог заниматься собственными делами в относительной безвестности.

Полиция организовала своего рода общественный штаб для координации массовых поисков, причем далеко не в последнюю очередь из чисто пропагандистских соображений. У народа появится чувство причастности к делу, и можно быть уверенным, что добровольцы не станут путаться под ногами профессионалов. Впрочем, местность вокруг Манхэма настолько глухая, что всю ее осмотреть просто невозможно. Словно губка способна она впитать сколь угодно много людей, так и не выдав свои секреты.

Маркуса Меткалфа я увидел возле других мужчин, но держался он немного в стороне. У Маркуса пусть не атлетический, но все же крепкий тип сложения, характерный для человека, занятого физическим трудом. Копна светлых волос. Лицо при нормальных обстоятельствах можно было бы назвать приятным и жизнерадостным, однако сейчас Меткалф выглядел осунувшимся, с налетом желтизны на загорелых, но побледневших скулах. Рядом с ним стоял Скарсдейл. Почтенный пастор наконец-то нашел дело под стать суровым и непреклонным чертам своей физиономии. Я на мгновение задумался, не подойти ли, чтобы выразить . Что? Сочувствие? Соболезнования? Пустота любых моих слов и воспоминания о том, насколько мало я сам ценил неуклюжие попытки почти незнакомых людей что-то мне высказать, чем-то поддержать, меня остановили. Вместо этого, оставив Маркуса на попечение пастора, я направился прямиком к штабу за указаниями, куда идти и что делать.

Об этом решении мне еще предстояло пожалеть.

Несколько часов я без толку потратил, пробираясь сквозь заболоченный луг в составе группы, куда входил Руперт Саттон, который вроде бы даже был рад вырваться из-под опеки деспотичной матери. Из-за своей грузности он с трудом поспевал за нами. Тяжело дыша ртом, Руперт тащился следом, пока мы медленно, по кочкам преодолевали поле, обходя особо топкие места. Один раз он поскользнулся и упал на колени. На меня по-звериному пахнуло потом, когда я помог встать ему на ноги.

– Черт, – выдохнул Руперт, уставившись на руки с налипшей, как черные перчатки, грязью и заливаясь румянцем от собственной неловкости. Голос у него оказался на удивление высоким, прямо девичьим. – Черт, черт, – принялся он повторять, сердито при этом моргая.

Если не считать этого случая, люди говорили мало. Когда сумерки сделали дальнейшие поиски бессмысленными, мы оставили попытки и вернулись назад. Общее настроение – под стать мрачному, темнеющему пейзажу. Я знал, что по пути домой многие зайдут в «Черный ягненок» – нуждаясь больше в человеческом общении, чем в спиртном. Сам я намеревался поехать прямиком домой, но передумал. В тот вечер мне хотелось оставаться в одиночестве ничуть не больше, чем прочим жителям поселка. Припарковавшись возле кабачка, я вошел внутрь.

Если не считать церкви, «Барашек» был самым старым зданием в Манхэме и относился к числу тех немногих домов, где сохранилась традиционная камышовая крыша. В любом ином месте нашего озерного края его бы давно «причесали», сделав картинно-респектабельным, но коль скоро угождать некому, кроме своих же местных, никаких серьезных попыток приостановить обветшание паба не делалось. Камышовые стебли потихоньку плесневели, а некрашеная, заляпанная стенная штукатурка пошла трещинами.

Сегодня, впрочем, торговля шла полным ходом, хотя до праздничной атмосферы было далеко. Меня приветствовали серьезными, даже угрюмыми, кивками, а разговоры велись приглушенно и на полутонах. Когда я подошел к бару, хозяин вздернул подбородок, будто задавая немой вопрос. Владелец паба был наполовину слепым, а белесый цвет больного глаза придавал ему сходство со стареющим Лабрадором.

– Пожалуйста, Джек, одну пинту.

– Ходили на поиски? – спросил он, ставя передо мной пиво. Когда я кивнул, он отмахнулся от банкноты. – Для вас бесплатно.

Я уже успел прикончить почти весь стакан, когда мне на плечо упала чья-то рука.

– Я так и думал, что ты сегодня зайдешь.

Взглянув вверх, я узнал материализовавшегося рядом гиганта.

Copyright © 2024 - All Rights Reserved - www.chemicalnow.ru